..Я на твоей стороне.. Дорогу переходить не надо..
Где бы мы ни встретили человеческие существа,
они всегда удивляются другим людям.
Маргарет Мид
Этнография однополых отношений
читать дальшеНасколько распространены однополая любовь у народов мира ? Сведений об этом значительно меньше, чем о большинстве других аспектов сексуальной культуры. Из 186 обществ, информация о которых закодирована в стандартной выборке Региональной картотеки человеческих отношений (HRAF), которую антропологи используют для статистического анализа социальных отношений, данные о гомосексуальном поведении имеются только по 70, а об отношении к нему - по 42 обществам (Broude, 1981). Однако отсутствие данных не значит, что однополых отношений в этих обществах не было - просто данные культуры не придавали им значения или их не замечали исследователи. Противоречива и информация об отношении к однополой любви. По одним данным, её в той или иной степени принимают и признают 21.4% всех человеческих обществ (Broude and Greene, 1976), а по другим - 51.9% (Minturn, Grosse and Harder, 1969). По подсчетам известного социолога Айры Рисса, вероятность мужского гомосексуального поведения повышается там, где власть принадлежит мужчинам и где мужские гендерные роли являются более жесткими, ригидными. Второй существенный фактор - различия в стиле социализации младенцев и степени участия в ней мужчин и женщин (Reiss, 1986).
При количественном сравнении того, насколько разные общества допускают сексуальные отношения между лицами одного пола, получаются шкалы, похожие на шкалу Кинзи: 1 / запрещают и наказывают; 2/ осуждают; 3 / относятся нейтрально; 4 / допускают при определенных обстоятельствах; 5 / допускают всегда; 6 / предписывают при определенных обстоятельствах; 7/ одобряют и освящают. Но гомосексуального поведения "вообще" не бывает, оно всегда воспринимается и оценивается в определенном социальном контексте. Это могут быть
а) отношения, структурированные по возрасту, между взрослыми мужчинами и мальчиками - подростками.
б) отношения, связанные с изменением гендерной идентичности, когда мужчина социально как бы становится женщиной, и наоборот.
в) специализированные (профессиональные) отношения, когда сексуальная связь с лицами собственного пола является элементом исполнения определенной социальной роли, например, священная храмовая проституция, которая существовала в древнем Шумере, Вавилоне, Ассирии, южной Индии и, по всей вероятности, в Израиле.
г) равноправные добровольные отношения, основанные на взаимном желании.
д ) социально - неравные отношения, когда человек более высокого социального статуса, обладающий властью или деньгами, сексуально эксплуатирует бедного и зависимого. Решающее значение имеет при этом не пол сексуального партнера, а сексуальная позиция (Greenberg, 1988)
Гомосоциальность и гомоэротизм
Все это зависит от макроисторического контекста, одним из важнейших моментов которого является гендерный порядок. Чем глубже мы уходим в прошлое, тем более жесткими и непроницаемыми выглядят границы мужского и женского миров, причем у мужчин тенденция к обособлению и созданию закрытых однополых сообществ, в рамках которых формируются специфические системы ценностей, самосознание и стиль жизни, выражены гораздо сильнее, чем у женщин. Это явление ученые называют гомосоциальностью (общение с себе подобными) или мужской тенденцией к группированию (male bonding). Особые мужские дома, союзы и тайные общества существовали едва ли не во всех архаических обществах. Бременский этнограф Генрих Шурц (1863 -1903) в книге "Возрастные классы и мужские союзы" (1902), опираясь на обширный эмпирический материал из жизни нескольких африканских, одного индийского и четырех североамериканских народов, пришел к выводу, что возрастные классы - древнейший тип социальной организации, основанный, с одной стороны, на общности возрастных переживаний и антагонизме поколений, а с другой - на противоположности полов.
В отличие от женщин, жизнь которых целиком подчинена потребности рожать и воспитывать детей, которая удовлетворяется в семье, движимые сексуальным и социальным импульсом мужчины создают все общественные и политические институты. Главная предпосылка общественной жизни, по Шурцу, "инстинктивная симпатия" между мужчинами, из которой вырастают все социальные связи, патриотизм и воинские доблести. Но эта инстинктивная симпатия, как вскоре уточнили Бенедикт Фридлендер и Адольф Бранд, является сексуально-эротической.
Идеи Шурца встретили восторженный прием ученых всех специальностей и получили дальнейшее развитие в книгах Ганса Блюера "Немецкое молодежное движение как эротический феномен" (Bluher,1912) и "Роль эротизма в мужском обществе"( Bluher,1917). Агрессивные арийские мужчины постоянно воевали, покоряли другие народы и основывали империи. Проводя большую часть жизни в походах, наряду с женами, рожавшими им детей, они часто имели любовников-мужчин, эти связи только укрепляли их воинское братство. В основе современных молодежных союзов и движений также лежит, по Блюеру, гомоэротическая дружба, в сочетании со строгой половой сегрегацией и беспрекословным повиновением вождю. Принцип элитарных и иерархически организованных мужских союзов Блюер открыто противопоставлял идее женского равноправия и политической демократии.
После того, как эти идеи взяли на вооружение немецкие фашисты, они надолго утратили популярность в научном мире. Однако универсальность мужских союзов не вызывает у этнографов сомнений (Völger und Welck, 1990), статистический анализ этнографических данных показал, что конкретные социальные функции этих сообществ изменчивы и многообразны. Cходные по типу группировки самцов существуют и у некоторых животных, включая приматов (Wrangham and Peterson, 1996).
Древнейшие мужские союзы возникли в противовес женскому, материнскому началу и способствовали дифференциации социальной деятельности и общественных институтов, а также переносу внимания с женского на мужской жизненный цикл. Групповая солидарность и эмоциональная привязанность мужчин друг к другу и к группе как целому были необходимы мужчинам не только для борьбы с внешними врагами, но и для того, чтобы поддерживать свой привилегированный статус и власть над женщинами.
Американский антрополог Томас Грегор (Gregor, 1985, 1990) различает два основных способа охраны мужского господства. Первый, древнейший способ, который Грегор называет "комплексом мужского дома", типичен для маленьких оседлых общин Южной Америки и Новой Гвинеи, в которых существуют закрытые для женщин мужские дома, где хранятся священные предметы культа и осуществляются тайные обряды. Мужские дома и тайные союзы предполагают также наличие особых мужских культов, выражающих мужские сексуальные страхи перед женщинами, от которых необходимо защищаться. В них сильно выражены мотивы сексуального насилия, индивидуального и группового, а также представление, что мальчик становится мужчиной лишь благодаря другим мужчинам. Отсюда – необходимость отделения мальчиков от женщин.
Грегор подробно описывает комплекс мужского дома живущего в джунглях бразильской Амазонии индейского племени мехинаку. Мифология мехинаку отличается выраженным андроцентризмом. мужчины этого племени верят, что бог Кваумути создал женщин специально для того, чтобы мужчины могли заниматься с ними сексом (Gregor,1985, р.39). В то же время они явно побаиваются женщин. Центр социальной и эмоциональной жизни мужчин мехинаку - не семья, а мужской дом. Это единственное место, где мужчины могут расслабиться и чувствуют полную свободу. Мехинаку говорят, что "в мужском доме нет стыда". мужчины свободно обнимаются, трогают, часами раскрашивают друг друга, шутливо хватают друг друга за гениталии. Однако эти действия не считаются сексуальными. Чем больше времени мужчина проводит в мужском доме, с себе подобными, а не в семье или занимаясь сексом с женщинами в лесу, тем более он "настоящий мужчина".
В мужском доме хранятся культовые предметы, прежде всего - священная флейта, "каука", воплощающая одноименного духа. женщины не имеют права видеть эту флейту и то, как мужчины на ней играют. Если женщина подсмотрит этот ритуал, она наказывается коллективным изнасилованием, в котором участвуют все мужчины деревни, кроме ближайших родственников этой женщины. Сексуальную мотивацию этого акта мехинаку признают лишь отчасти, его главный его смысл – не удовольствие, а утверждение коллективной власти мужчин над женщинами. В акте группового изнасилования присутствует и определенный гомоэротизм, мужчины буквально купаются в семени друг друга, и это укрепляет их групповую солидарность. Вместе с тем понятие гомосексуальности в языке мехинаку отсутствует, секс между мужчинами считается одной из странностей белого человека.
Гендерная групповая солидарность мальчиков-мехинаку создается обрядом инициации, главный элемент которого – прокалывание уха, интерпретируемое как символический аналог женских менструаций. Социальная и эмоциональная связь между мальчиками, одновременно проходившими инициацию, сохраняется на протяжении всей их жизни. Эмоциональное значимость общих переживаний усугубляется тем, что у мальчиков поощряется агрессия по отношению к женщинам, которые рассматриваются исключительно как сексуальный объект и награда за мужество. Этот тип социализации практически исключает возможность социального равенства и взаимопонимания мужчин и женщин.
Второй способ поддержания гендерной сегрегации, широко распространенный у народов Средиземноморья и Ближнего Востока, - исключение женщин из публичной жизни, заключение их в своего рода домашние гетто. Налагаемые на женщин ограничения обычно мотивируются соображениями скромности и защиты женского целомудрия, но главное здесь – резкое разграничение публичной и домашней жизни. В южной Италии, в испанской Андалузии, в Тунисе и Алжире мужской и женский мир пространственно строго разделены.
Большую часть своей жизни женщина проводит дома, сначала с родителями, потом с детьми. Напротив, "домашний мужчина" считается ненастоящим. Его место на улице, среди других мужчин, с которыми он одновременно соперничает и дружит. Для алжирских кабилов, "мужчина, который проводит днем слишком много времени дома, подозрителен или смешон: это "домашний мужчина", он "сидит дома, как курица на насесте". Уважающий себя мужчина должен быть видимым, постоянно выставлять себя на обозрение других, состязаться с ними, смотреть им в глаза. Он мужчина среди мужчин
По мере исчезновения или ослабления одних специфически мужских институтов, их немедленно заменяют другие. В средние века место первобытных мужских домов и тайных обществ занимают рыцарские ордена, позже их сменяют студенческие братства, масонские ложи, затем пивные, кофейни, клубы. В современном обществе удельный вес исключительно мужских сообществ и учреждений резко уменьшился. Даже армия, включая военные училища, перестала быть чисто мужским институтом.
Но потребность в закрытом для женщин общении с себе подобными у мужчин по-прежнему велика. Мужское товарищество и дружба остаются предметами культа и ностальгии. Чем заметнее присутствие женщин в публичной жизни, тем больше мужчины ценят такие занятия и развлечения, где они могут остаться сами с собой, почувствовать себя свободными от женщин, нарушить стесняющие их правила этикета. Подчас трудно понять, являются ли исключительно мужские формы развлечений и массовой культуры, как футбол, бокс или рок-музыка, проявлением специфических мужских пристрастий и интересов, или же их главный смысл заключается именно в консолидации мужской обособленности.
Закрытое мужское сообщество всюду и везде порождает гомоэротические чувства. Однако cоциальные функции и личностный смысл этих отношений столь же многообразны, как вызывающие их обстоятельства. Здесь можно выделить по крайней мере 4 автономных типа.
1. Компенсация сексуальной депривации, обусловленной половой сегрегацией. Высокая концентрация молодых самцов в замкнутом пространстве усиливает их сексуальные желания, которые при отсутствии других возможностей разрядки, неизбежно обращаются друг на друга. Тем более, что мужчинам свойственно описывать и символизировать любые свои отношения в сексуальных терминах.
2. Эротизация эмоциональных привязанностей. Пространственная близость и совместная деятельность неизбежно порождает между людьми, независимо от их пола и сексуальной ориентации, эмоциональные привязанности. При определенных условиях эти привязанности могут эротизироваться , превращая обычную дружбу в "романтическую" или "особенную" дружбу (это понятие уже в средние века служило эвфемизмом для обозначения однополой любви).
3. Сексуализация отношений господства и подчинения. Отношения внутри любого мужского сообщества , как правило, бывают иерархическими. В некоторых из них (уличные банды, армия, тюрьма) иерархия является особенно жесткой. Символическая сексуализация оформляет и закрепляет сложившиеся в группе отношения господства и подчинения. Подобно тому, как кобель "метит" мочой свою территорию, доминантный самец, "опуская" потенциального соперника и конкурента, там самым утверждает свою неограниченную власть над ним, превращает его в свою собственность. Эта сексуальная собственность может быть как индивидуальной, так и групповой (армейская дедовщина, лагерная иерархия и т.п.).
4. Реализация собственных сексуальных предпочтений. В любом мужском сообществе есть люди, предрасположенные к гомоэротизму. Гендерная сегрегация облегчает им реализацию своих желаний. Но если в первых трех случаях гомосексуальность производна от гомосоциальности, выступая как её надстройка, дополнение или проявление, то в данном случае зависимость переворачивается: преимущественное общение с мужчинами служит фоном, средством или прикрытием для реализации гомосексуального желания. Эти качественно разные функции и мотивы могут сочетаться и даже
перерастать друг в друга.
Будучи имманентным свойством маскулинности, гомосоциальность порождает одновременно гомоэротизм и гомофобию. Гомофобия - страх не столько перед гомосексуалами, сколько перед другими мужчинами вообще, "страх, что другие мужчины могут разоблачить нас, лишить мужского достоинства, показать нам самим и всему миру, что мы "не тянем", что мы не настоящие мужчины” (Kimmel, 1996, p.8). Именно неуверенность в себе порождает у мужчины напряженную потребность в гипертрофированных признаках маскулинности – высоком росте, физической силе, большом члене и т.п. Даже успех у женщин многим мужчинам важен не сексуально, а социально, как доказательство собственного превосходства над другими мужчинами. Хвастовство и преувеличение своих достижений в этой области - неотъемлемый элемент мужской культуры. Но свою гегемонию можно утвердить и без посредства женщин, путем сексуального подчинения и овладения другим мужчиной.
Гомосексуальность в мужских инициациях
При всех различиях социализации детей в разных человеческих обществах воспитание мальчиков везде и всюду отличается от воспитания девочек. Дело не только в том, что их готовят к разным видам деятельности. Многие народы, подобно мехинаку, убеждены в том, что мальчика делают мужчиной не женщины, а другие мужчины, - собственный отец, с которым он идентифицируется, или взрослые мужчины, совершающие над ним обряд инициации, или сообщество однополых сверстников. Говоря словами Шекспира, "сын женщины есть тень мужчины, а не его подобие" (Шекспир. "Генрих 1У", часть 2, акт 3, сцена 2).
Социализация мальчиков идет одновременно по вертикали (взрослые мужчины передают опыт мальчикам) и по горизонтали (через принадлежность к группе сверстников), причем в обоих процессах могут быть – символические или реальные – сексуальные элементы. Самая распространенный тип институционализированных мужских гомосексуальных отношений (однополые отношения между женщинами нигде не институционализировались и существовали только на бытовом уровне) – ритуализованные сексуальные контакты между мальчиками-подростками и взрослыми мужчинами. Многие народы считали их необходимой формой обучения и передачи мальчику силы или мудрости взрослого мужчины и оформляли специальными ритуалами.
Ритуалы "осеменения" мальчиков широко распространены у народов Новой Гвинеи и Меланезии (Herdt, 1984). мальчик из племени маринд-аним живет в материнской хижине до 12 -13 лет, затем его переселяют в мужской дом и он становится наложником своего дяди по материнской линии; эти отношения продолжается около семи лет, до вступления юноши в брак. мальчик племени эторо должен иметь старшего сексуального партнера, чаще всего - это муж или жених его старшей сестры (считается желательным, чтобы брат и сестра получали одно и то же семя); эта связь продолжается до полного возмужания, после чего молодой мужчина сам становится сексуальным партнером допубертатного мальчика.
Эти обычаи и связанная с ними символика подробно описаны Гилбертом Хердтом (Herdt, 1981) у папуасского племени самбия (название условное, чтобы защитить племя от западных визитеров). Когда мальчикам этого маленького воинственного горного народа исполняется семь-восемь лет, их отбирают у матерей и помещают в замкнутый мужской мир. Самбия верят, что для того, чтобы созреть и вырасти, мальчик должен регулярно пить мужское семя, как младенец - материнское молоко, недаром обе жидкости - белые. Сосание члена для мальчика - то же, что сосание груди для младенца. До начала полового созревания мальчики "высасывают" старших подростков и юношей, а затем их самих обслуживают новички. Юноши и молодые мужчины некоторое время ведут бисексуальную жизнь, а после вступления в брак целиком переключаются на женщин. Взрослая гомосексуальность в племени неизвестна.
Символическая основа этой практики - стремление "возвысить" мужское начало, "очистив" мальчиков от женских элементов. Обряды, закрепляющие чувство мужской солидарности, хранятся в тайне от женщин и возводятся к мифическому прародителю племени Намбулью. Первоначальная сексуальная социализация принудительна, партнеры не выбирают друг друга, а назначаются старшими. В дальнейшем у них могут появиться индивидуальные предпочтения, но отношения и сексуальные роли остаются строго иерархическими: старший не может сосать младшего, а между близкими друзьями это вообще не принято.
Способы “осеменения” мальчиков у разных племен различны (Keesing, 1982. У самбия, эторо, баруйя, чечаи и куксов это оральный контакт, фелляция. У калули (восточный берег Новой Гвинеи) вместо орального осеменения практикуется анальное. Поскольку калули - традиционные враги эторо, оба племени с одинаковым отвращением рассказывают о соседских методах: вы только подумайте, какой противоестественной мерзостью занимаются эти люди! У кераки анальные сношения были общеприняты среди молодых холостяков и совершенно обязательны в процессе инициации. На вопрос этнографа, подвергались ли они сами такому обращению, мужчины-кераки отвечали: "Ну, конечно! Иначе как бы я мог вырасти?"
мужчины племени онабасулу мастурбируют, а затем размазывают собранное семя по телу инициируемого мальчика. Маринд-аним практикуют анальные контакты, но для ритуальных целей используют также семя, полученное в половом акте с женщиной. У племени кимам, новичков сначала коллективно анально "оплодотворяют" старшие подростки или молодые мужчины, под руководством старшего наставника. Затем семя заслуженных взрослых воинов, собранное при ритуализованном коллективном прерванном половом акте с женщинами, втирается в сделанные на коже новичка надрезы. После этой процедуры мальчика подбрасывают вверх. Если он, как кошка, приземляется на ноги - все в порядке, он достаточно силен. Если же он падает на колени или на спину, втирание повторяют. Кроме того мальчику дают семя с едой и питьем.
Хотя обряды разные, отношения старших и младших остаются асимметричными, а способы инсеминации строго фиксированы. В течение жизни каждый мужчина последовательно выполняет функции донора и реципиента, не утрачивая своей маскулинности. И делается это не ради удовольствия, а для продления жизни и выращивания полноценного потомства.
Интерпретация этих обрядов и обычаев вызывает споры. Одни ученые видят в них способ контроля за рождаемостью путем разрядки юношеской сексуальной энергии, пока мужчина социально не созрел для брака и продолжения рода (некоторые общества поощряют подростков, вместо того, чтобы “портить” девушек или соблазнять чужих жен, иметь сексуальные отношения с животными). Другие считают их средством поддержания мужской групповой солидарности (мужчины, которые спят друг с другом, не нуждаются в женщинах и имеют собственные таинства) и обеспечения социального контроля старших над младшими.. Третьи связывают их с необходимостью высвободить мальчиков из-под материнского влияния, под которым они находились в детстве: осеменение - не простой физический акт, а одухотворение, которое может осуществить только мужчина, это приобщает мальчика к мужскому сообществу.
Четвертые отмечают связь этих обычаев с символической культурой, космогоническими и религиозными представлениями (мифический родоначальник самбия Намбулью - двуполый андрогин). Иногда обмен семенем рассматривается как аналог дарения, где даритель всегда имеет более высокий статус; это также создает между разными поколениями мужчинам нерасторжимую родственную связь. Очень важно учитывать воинственность папуасских обществ, где социализация мальчиков целиком подчинена воинскому обучению. Жесткая половая сегрегация, взаимное недоверие и зависть (женщины завидуют мужской власти, а мужчины - женской магии и детородной силе) порождают потребность в самодостаточности, так что общая цель всех подобных ритуалов - маскулинизация мальчиков. Если на Западе считается, что инсеминация феминизирует реципиента, то в Меланезии, она, наоборот, помогает мальчику мужать и взрослеть.
Однако все эти ритуалы и обычаи не создают какой-то особой “гомосексуальной идентичности” и самосознания. Если у кого-то и возникают специфические эротические предпочтения, которые мы назвали бы гомосексуальными, общество не обращает на них никакого внимания, а индивид послушно и последовательно выполняет все свои "нормальные" обязанности: сначала отсасывает дядю или старшего мальчика или подставляет для осеменения собственный зад, потом женится, зачинает детей и осеменяет следующих мальчиков или жертвует для этого свою сперму. Что из этого ему больше нравится - никого не волнует. Он такой же мужчина, как все остальные.
Люди третьего пола
Принципиально иначе обстоит дело там, где сексуальные отношения с лицами собственного пола выступают как аспект тотальной символической гендерной инверсии, когда мужчина феминизируется, а женщина маскулинизируется. Путешественники и этнографы часто сталкивались с этим непонятным явлением.
В своем "Описании земли Камчатки" (1755) Степан Крашенинников отмечал наличие среди камчадалов особой категории мужчин-коекчучей, "которые в женском платье ходят, всю женскую работу отправляют, и с мужчинами не имеют никакого обхождения, бутто бы гнушались делами их, или зазирались вступать не в свое дело" (Цит. по Максимов, 1910). Коекчучи находятся в чести, а некоторых из них "держат вместо наложниц". Другой путешественник по Камчатке Георг Штеллер (1774) также видел "этих бесстыдных и противоестественных лиц". Отвечая на вопросы Сената о положении чукчей и каряков, иркутский губернатор Бриль в 1770 г. писал: "а прочие мужеска пола чрез волшебство обращаются в образ женский, и меж собой мужеложствуют и выходят друг за друга замуж". О широком распространении "педерастии" у чукчей, которой они нисколько не стесняются, писали и другие русские географы XVIII - начала XIX в.
Впервые столкнувшись с этим явлением после завоевания Америки, европейцы восприняли его как содомию и ссылались как на довод в оправдание колонизации и физического истребления индейцев (Williams, 1992). После того, как один испанский епископ написал в 1525 г., что карибские индейцы - "большие содомиты, чем любая другая раса", король со спокойной совестью обратил упомянутое племя в рабство. С легкой руки конквистадоров, таких людей стали называть бердашами или бердачами (слово это предположительно происходит от испанского bardajo или bardoja, обозначающего мальчика на содержании, проститутку мужского пола; отсюда же и русское - "бардак").
Испанские и португальские колонизаторы беспощадно расправлялись с ними. В 1513 г. Франсиско Бальбоа бросил сорок бердашей на растерзание собакам, - "прекрасный поступок благородного католика-испанца", по оценке тогдашнего историка. В Перу их массами сжигали, заставив уйти в глубокое подполье. Даже столетия спустя, живя рядом с индейцами, католические миссионеры совершенно не понимали их культуры. Францисканские монахи думали, что бердаши переодевались в женскую одежду, чтобы тайно проникнуть в общество женщин и "грешить" с ними. А некоторые, наоборот, считали переодевание формой наказания уличенных содомитов.
Институт бердашей широко распространен среди американских индейцев (в Северной Америке он зафиксирован у 113 племен (Callender and Kochems, 1983), народов русского Севера, Сибири и Дальнего Востока (чукчи, алеуты и др.), Индонезии (Williams, 1991) и Африки.
Ранние антропологи и психоаналитики считали бердашизм формой институционализированной гомосексуальности (Devereux, 1937). Но хотя сексуальными партнерами бердашей обычно бывают люди их собственного пола, это правило не является всеобщим, а в описаниях их ролей и функций подчеркиваются не сексуальные, а гендерные характеристики - род занятий, одежда, специфические ритуальные функции. Другие ученые думают, что бердаши - интер= или транссексуалы, которым культура просто дает соответствующую нишу. Например, индейцы Доминиканской республики выделяют особую категорию людей третьего, смешанного пола, у которых вторичные половые признаки появляются с большим опозданием (эндокринологи обнаружили у них редкую форму псевдогермафродитизма) и поведение которых не является ни типично мужским, ни типично женским. Не заставляя таких людей обязательно делать трудный для них выбор, местная культура позволяет им менять не только одежду, вид деятельности, имена и украшения, но и пол своих сексуальных партнеров. Папуасы-самбия не причисляют детей, родившихся с анатомически неопределенными половыми органами, ни к мужчинам, ни к женщинам. Одних воспитывают как мальчиков, других - как девочек, а третьи не проходят ни мужских, ни женских инициаций. Хотя самбия считают это состояние грустной ошибкой природы, они принимают его как факт и отводят таким людям соответствующую экологическую нишу. Аналогичные явления известны на Таити, в Индонезии и в некоторых других местах (Herdt, 1994). Однако не у всех бердашей есть телесные признаки гермафродитизма.
Третьи считают бердашизм формой социального убежища, своего рода экологической нишей для мальчиков, которые по тем или иным причинам чувствуют себя неспособными выполнять трудные и соревновательные мужские роли и поэтому причисляют себя к женскому полу. Но бывают и бердашки-женщины. (Whitehead, 1981). Кроме того, бердаши считаются не неполноценными, а двуполыми или представителями третьего, смешанного пола, их так и называют: "муже-женщина", "полумужчина – полуженщина” или “два духа”. В своем обществе они занимают такое же особое, автономное место, как мужчины и женщины. Нередко им приписывают особую магическую силу, благодаря которой они часто (но не обязательно) бывают шаманами и поддерживают сексуальную связь с богами. Двуполыми были и многие языческие божества.
Пяти-шестилетний мальчик зуньи, обнаруживший склонность к домашней работе и общению с женщинами, понятия не имеет об абстрактных нормах гендерного поведения, он просто проявляет свои естественные склонности. Однако его семья и община обращают на это внимание, и когда в 10-12 лет этот мальчик выбирает себе одежду, он уже осознает символическое значение этого акта. Детские интересы и наличие формализованных гендерных ролей для бердашей одинаково важны. Если бы не его природные склонности, зуньи не признали бы ребенка “двух-духовным”, но если бы ему не позволили развивать эти свойства под прикрытием официально санкционированной социальной роли, они, вероятно, остались бы незамеченными или проявились в искаженных формах (в “цивилизованном” обществе сверстники травили бы такого мальчика, а родители таскали его по психиатрам) (Roscoe,1991).
Эта система социализации, как и самый институт бердашей, не создана сознательно и встречается главным образом в тех обществах, где противоположность мужских и женских ролей выражена менее резко и в религиозных верованиях которых представлено андрогинное начало как воплощение изначальной целостности и духовной силы человека (Munroe, Whiting and Hally, 1969).
В современном обществе рост терпимости к вариациям сексуального поведения также тесно связан с ослаблением гендерной поляризации и пониманием того, что различия между мужчинами и женщинами зависят не только от пола и допускают множество индивидуальных вариаций, не являющихся ни социально опасными, ни патологическими.
До сих пор я говорил об институционализированных, социально-оформленных отношениях. Равноправные и добровольные гомосексуальные отношения, основанные на личной склонности, чаще всего наблюдаются среди детей и подростков. Многие культуры вообще не придают значения детским сексуальным играм, включающим имитацию полового акта, взаимную мастурбацию т.п. Гендерная сегрегация детей и подростков мотивируется не столько желанием избежать сексуальных контактов между ними, сколько принципиально разными задачами воспитания мальчиков и девочек. Однако жесткая гендерная сегрегация неизбежно влечет за собой однополые сексуальные контакты, с которыми мудрая народная культура не считает нужным бороться.
Большинство мальчиков - подростков индейцев яноамо (Бразилия) и араукана (Чили и Аргентина) имеют гомосексуальные связи со сверстниками, обычно прекращающиеся после женитьбы. Юноши бороро (Центральная Бразилия), прошедшие инициацию и живущие отдельно от женщин в мужских домах, часто развлекаются друг с другом, взрослые не видят в этом ничего страшного. Так же обстоит дело у островитян Торресова пролива. В ряде районов Амазонии взаимная мастурбация и генитальные ласки - нормальные элементы дружеского общения молодых холостяков и женатых мужчин. Явный гомоэротический оттенок имеет тесная дружба молодых мужчин майя и индейцев южной Мексики и Гватемалы. В числе семи главных функций (обязанностей) "нерасторжимой дружбы", существующей у некоторых народов ( банту кавирондо, малекула, дагомейцы, мануа и нама), фигурируют и сексуальные контакты между друзьями (Cohen, 1961, p.373) Кое-где такие отношения допускаются и среди молодых незамужних женщин; у нанди (Кения) и акан (Гана) они иногда продолжаются даже после замужества.
По мере усложнения социальной структуры общества, с возникновением классов и государства, социальная регуляция сексуального поведения усложняется. Поскольку общество заинтересовано в продолжении рода и поддержании института брака, наибольшее внимание и покровительство везде и всюду оказывается репродуктивному сексу, однополые привязанности считаются маргинальными или подрывными. Большинство мировых религий обосновывают это тем, что однополые связи бесплодны и не способствуют продолжению рода. Чтобы гомосексуальные отношения не вступали в конфликт с репродуктивными задачами и не подрывали институт брака, общество пытается локализовать, ограничить их распространение строго определенными ролями, местами и ситуациями: здесь можно, а в другом месте - ни-ни. Эти роли и ситуации достаточно многообразны и разные культуры регулируют их по-разному. Поэтому их лучше рассматривать по странам.
они всегда удивляются другим людям.
Маргарет Мид
Этнография однополых отношений
читать дальшеНасколько распространены однополая любовь у народов мира ? Сведений об этом значительно меньше, чем о большинстве других аспектов сексуальной культуры. Из 186 обществ, информация о которых закодирована в стандартной выборке Региональной картотеки человеческих отношений (HRAF), которую антропологи используют для статистического анализа социальных отношений, данные о гомосексуальном поведении имеются только по 70, а об отношении к нему - по 42 обществам (Broude, 1981). Однако отсутствие данных не значит, что однополых отношений в этих обществах не было - просто данные культуры не придавали им значения или их не замечали исследователи. Противоречива и информация об отношении к однополой любви. По одним данным, её в той или иной степени принимают и признают 21.4% всех человеческих обществ (Broude and Greene, 1976), а по другим - 51.9% (Minturn, Grosse and Harder, 1969). По подсчетам известного социолога Айры Рисса, вероятность мужского гомосексуального поведения повышается там, где власть принадлежит мужчинам и где мужские гендерные роли являются более жесткими, ригидными. Второй существенный фактор - различия в стиле социализации младенцев и степени участия в ней мужчин и женщин (Reiss, 1986).
При количественном сравнении того, насколько разные общества допускают сексуальные отношения между лицами одного пола, получаются шкалы, похожие на шкалу Кинзи: 1 / запрещают и наказывают; 2/ осуждают; 3 / относятся нейтрально; 4 / допускают при определенных обстоятельствах; 5 / допускают всегда; 6 / предписывают при определенных обстоятельствах; 7/ одобряют и освящают. Но гомосексуального поведения "вообще" не бывает, оно всегда воспринимается и оценивается в определенном социальном контексте. Это могут быть
а) отношения, структурированные по возрасту, между взрослыми мужчинами и мальчиками - подростками.
б) отношения, связанные с изменением гендерной идентичности, когда мужчина социально как бы становится женщиной, и наоборот.
в) специализированные (профессиональные) отношения, когда сексуальная связь с лицами собственного пола является элементом исполнения определенной социальной роли, например, священная храмовая проституция, которая существовала в древнем Шумере, Вавилоне, Ассирии, южной Индии и, по всей вероятности, в Израиле.
г) равноправные добровольные отношения, основанные на взаимном желании.
д ) социально - неравные отношения, когда человек более высокого социального статуса, обладающий властью или деньгами, сексуально эксплуатирует бедного и зависимого. Решающее значение имеет при этом не пол сексуального партнера, а сексуальная позиция (Greenberg, 1988)
Гомосоциальность и гомоэротизм
Все это зависит от макроисторического контекста, одним из важнейших моментов которого является гендерный порядок. Чем глубже мы уходим в прошлое, тем более жесткими и непроницаемыми выглядят границы мужского и женского миров, причем у мужчин тенденция к обособлению и созданию закрытых однополых сообществ, в рамках которых формируются специфические системы ценностей, самосознание и стиль жизни, выражены гораздо сильнее, чем у женщин. Это явление ученые называют гомосоциальностью (общение с себе подобными) или мужской тенденцией к группированию (male bonding). Особые мужские дома, союзы и тайные общества существовали едва ли не во всех архаических обществах. Бременский этнограф Генрих Шурц (1863 -1903) в книге "Возрастные классы и мужские союзы" (1902), опираясь на обширный эмпирический материал из жизни нескольких африканских, одного индийского и четырех североамериканских народов, пришел к выводу, что возрастные классы - древнейший тип социальной организации, основанный, с одной стороны, на общности возрастных переживаний и антагонизме поколений, а с другой - на противоположности полов.
В отличие от женщин, жизнь которых целиком подчинена потребности рожать и воспитывать детей, которая удовлетворяется в семье, движимые сексуальным и социальным импульсом мужчины создают все общественные и политические институты. Главная предпосылка общественной жизни, по Шурцу, "инстинктивная симпатия" между мужчинами, из которой вырастают все социальные связи, патриотизм и воинские доблести. Но эта инстинктивная симпатия, как вскоре уточнили Бенедикт Фридлендер и Адольф Бранд, является сексуально-эротической.
Идеи Шурца встретили восторженный прием ученых всех специальностей и получили дальнейшее развитие в книгах Ганса Блюера "Немецкое молодежное движение как эротический феномен" (Bluher,1912) и "Роль эротизма в мужском обществе"( Bluher,1917). Агрессивные арийские мужчины постоянно воевали, покоряли другие народы и основывали империи. Проводя большую часть жизни в походах, наряду с женами, рожавшими им детей, они часто имели любовников-мужчин, эти связи только укрепляли их воинское братство. В основе современных молодежных союзов и движений также лежит, по Блюеру, гомоэротическая дружба, в сочетании со строгой половой сегрегацией и беспрекословным повиновением вождю. Принцип элитарных и иерархически организованных мужских союзов Блюер открыто противопоставлял идее женского равноправия и политической демократии.
После того, как эти идеи взяли на вооружение немецкие фашисты, они надолго утратили популярность в научном мире. Однако универсальность мужских союзов не вызывает у этнографов сомнений (Völger und Welck, 1990), статистический анализ этнографических данных показал, что конкретные социальные функции этих сообществ изменчивы и многообразны. Cходные по типу группировки самцов существуют и у некоторых животных, включая приматов (Wrangham and Peterson, 1996).
Древнейшие мужские союзы возникли в противовес женскому, материнскому началу и способствовали дифференциации социальной деятельности и общественных институтов, а также переносу внимания с женского на мужской жизненный цикл. Групповая солидарность и эмоциональная привязанность мужчин друг к другу и к группе как целому были необходимы мужчинам не только для борьбы с внешними врагами, но и для того, чтобы поддерживать свой привилегированный статус и власть над женщинами.
Американский антрополог Томас Грегор (Gregor, 1985, 1990) различает два основных способа охраны мужского господства. Первый, древнейший способ, который Грегор называет "комплексом мужского дома", типичен для маленьких оседлых общин Южной Америки и Новой Гвинеи, в которых существуют закрытые для женщин мужские дома, где хранятся священные предметы культа и осуществляются тайные обряды. Мужские дома и тайные союзы предполагают также наличие особых мужских культов, выражающих мужские сексуальные страхи перед женщинами, от которых необходимо защищаться. В них сильно выражены мотивы сексуального насилия, индивидуального и группового, а также представление, что мальчик становится мужчиной лишь благодаря другим мужчинам. Отсюда – необходимость отделения мальчиков от женщин.
Грегор подробно описывает комплекс мужского дома живущего в джунглях бразильской Амазонии индейского племени мехинаку. Мифология мехинаку отличается выраженным андроцентризмом. мужчины этого племени верят, что бог Кваумути создал женщин специально для того, чтобы мужчины могли заниматься с ними сексом (Gregor,1985, р.39). В то же время они явно побаиваются женщин. Центр социальной и эмоциональной жизни мужчин мехинаку - не семья, а мужской дом. Это единственное место, где мужчины могут расслабиться и чувствуют полную свободу. Мехинаку говорят, что "в мужском доме нет стыда". мужчины свободно обнимаются, трогают, часами раскрашивают друг друга, шутливо хватают друг друга за гениталии. Однако эти действия не считаются сексуальными. Чем больше времени мужчина проводит в мужском доме, с себе подобными, а не в семье или занимаясь сексом с женщинами в лесу, тем более он "настоящий мужчина".
В мужском доме хранятся культовые предметы, прежде всего - священная флейта, "каука", воплощающая одноименного духа. женщины не имеют права видеть эту флейту и то, как мужчины на ней играют. Если женщина подсмотрит этот ритуал, она наказывается коллективным изнасилованием, в котором участвуют все мужчины деревни, кроме ближайших родственников этой женщины. Сексуальную мотивацию этого акта мехинаку признают лишь отчасти, его главный его смысл – не удовольствие, а утверждение коллективной власти мужчин над женщинами. В акте группового изнасилования присутствует и определенный гомоэротизм, мужчины буквально купаются в семени друг друга, и это укрепляет их групповую солидарность. Вместе с тем понятие гомосексуальности в языке мехинаку отсутствует, секс между мужчинами считается одной из странностей белого человека.
Гендерная групповая солидарность мальчиков-мехинаку создается обрядом инициации, главный элемент которого – прокалывание уха, интерпретируемое как символический аналог женских менструаций. Социальная и эмоциональная связь между мальчиками, одновременно проходившими инициацию, сохраняется на протяжении всей их жизни. Эмоциональное значимость общих переживаний усугубляется тем, что у мальчиков поощряется агрессия по отношению к женщинам, которые рассматриваются исключительно как сексуальный объект и награда за мужество. Этот тип социализации практически исключает возможность социального равенства и взаимопонимания мужчин и женщин.
Второй способ поддержания гендерной сегрегации, широко распространенный у народов Средиземноморья и Ближнего Востока, - исключение женщин из публичной жизни, заключение их в своего рода домашние гетто. Налагаемые на женщин ограничения обычно мотивируются соображениями скромности и защиты женского целомудрия, но главное здесь – резкое разграничение публичной и домашней жизни. В южной Италии, в испанской Андалузии, в Тунисе и Алжире мужской и женский мир пространственно строго разделены.
Большую часть своей жизни женщина проводит дома, сначала с родителями, потом с детьми. Напротив, "домашний мужчина" считается ненастоящим. Его место на улице, среди других мужчин, с которыми он одновременно соперничает и дружит. Для алжирских кабилов, "мужчина, который проводит днем слишком много времени дома, подозрителен или смешон: это "домашний мужчина", он "сидит дома, как курица на насесте". Уважающий себя мужчина должен быть видимым, постоянно выставлять себя на обозрение других, состязаться с ними, смотреть им в глаза. Он мужчина среди мужчин
По мере исчезновения или ослабления одних специфически мужских институтов, их немедленно заменяют другие. В средние века место первобытных мужских домов и тайных обществ занимают рыцарские ордена, позже их сменяют студенческие братства, масонские ложи, затем пивные, кофейни, клубы. В современном обществе удельный вес исключительно мужских сообществ и учреждений резко уменьшился. Даже армия, включая военные училища, перестала быть чисто мужским институтом.
Но потребность в закрытом для женщин общении с себе подобными у мужчин по-прежнему велика. Мужское товарищество и дружба остаются предметами культа и ностальгии. Чем заметнее присутствие женщин в публичной жизни, тем больше мужчины ценят такие занятия и развлечения, где они могут остаться сами с собой, почувствовать себя свободными от женщин, нарушить стесняющие их правила этикета. Подчас трудно понять, являются ли исключительно мужские формы развлечений и массовой культуры, как футбол, бокс или рок-музыка, проявлением специфических мужских пристрастий и интересов, или же их главный смысл заключается именно в консолидации мужской обособленности.
Закрытое мужское сообщество всюду и везде порождает гомоэротические чувства. Однако cоциальные функции и личностный смысл этих отношений столь же многообразны, как вызывающие их обстоятельства. Здесь можно выделить по крайней мере 4 автономных типа.
1. Компенсация сексуальной депривации, обусловленной половой сегрегацией. Высокая концентрация молодых самцов в замкнутом пространстве усиливает их сексуальные желания, которые при отсутствии других возможностей разрядки, неизбежно обращаются друг на друга. Тем более, что мужчинам свойственно описывать и символизировать любые свои отношения в сексуальных терминах.
2. Эротизация эмоциональных привязанностей. Пространственная близость и совместная деятельность неизбежно порождает между людьми, независимо от их пола и сексуальной ориентации, эмоциональные привязанности. При определенных условиях эти привязанности могут эротизироваться , превращая обычную дружбу в "романтическую" или "особенную" дружбу (это понятие уже в средние века служило эвфемизмом для обозначения однополой любви).
3. Сексуализация отношений господства и подчинения. Отношения внутри любого мужского сообщества , как правило, бывают иерархическими. В некоторых из них (уличные банды, армия, тюрьма) иерархия является особенно жесткой. Символическая сексуализация оформляет и закрепляет сложившиеся в группе отношения господства и подчинения. Подобно тому, как кобель "метит" мочой свою территорию, доминантный самец, "опуская" потенциального соперника и конкурента, там самым утверждает свою неограниченную власть над ним, превращает его в свою собственность. Эта сексуальная собственность может быть как индивидуальной, так и групповой (армейская дедовщина, лагерная иерархия и т.п.).
4. Реализация собственных сексуальных предпочтений. В любом мужском сообществе есть люди, предрасположенные к гомоэротизму. Гендерная сегрегация облегчает им реализацию своих желаний. Но если в первых трех случаях гомосексуальность производна от гомосоциальности, выступая как её надстройка, дополнение или проявление, то в данном случае зависимость переворачивается: преимущественное общение с мужчинами служит фоном, средством или прикрытием для реализации гомосексуального желания. Эти качественно разные функции и мотивы могут сочетаться и даже
перерастать друг в друга.
Будучи имманентным свойством маскулинности, гомосоциальность порождает одновременно гомоэротизм и гомофобию. Гомофобия - страх не столько перед гомосексуалами, сколько перед другими мужчинами вообще, "страх, что другие мужчины могут разоблачить нас, лишить мужского достоинства, показать нам самим и всему миру, что мы "не тянем", что мы не настоящие мужчины” (Kimmel, 1996, p.8). Именно неуверенность в себе порождает у мужчины напряженную потребность в гипертрофированных признаках маскулинности – высоком росте, физической силе, большом члене и т.п. Даже успех у женщин многим мужчинам важен не сексуально, а социально, как доказательство собственного превосходства над другими мужчинами. Хвастовство и преувеличение своих достижений в этой области - неотъемлемый элемент мужской культуры. Но свою гегемонию можно утвердить и без посредства женщин, путем сексуального подчинения и овладения другим мужчиной.
Гомосексуальность в мужских инициациях
При всех различиях социализации детей в разных человеческих обществах воспитание мальчиков везде и всюду отличается от воспитания девочек. Дело не только в том, что их готовят к разным видам деятельности. Многие народы, подобно мехинаку, убеждены в том, что мальчика делают мужчиной не женщины, а другие мужчины, - собственный отец, с которым он идентифицируется, или взрослые мужчины, совершающие над ним обряд инициации, или сообщество однополых сверстников. Говоря словами Шекспира, "сын женщины есть тень мужчины, а не его подобие" (Шекспир. "Генрих 1У", часть 2, акт 3, сцена 2).
Социализация мальчиков идет одновременно по вертикали (взрослые мужчины передают опыт мальчикам) и по горизонтали (через принадлежность к группе сверстников), причем в обоих процессах могут быть – символические или реальные – сексуальные элементы. Самая распространенный тип институционализированных мужских гомосексуальных отношений (однополые отношения между женщинами нигде не институционализировались и существовали только на бытовом уровне) – ритуализованные сексуальные контакты между мальчиками-подростками и взрослыми мужчинами. Многие народы считали их необходимой формой обучения и передачи мальчику силы или мудрости взрослого мужчины и оформляли специальными ритуалами.
Ритуалы "осеменения" мальчиков широко распространены у народов Новой Гвинеи и Меланезии (Herdt, 1984). мальчик из племени маринд-аним живет в материнской хижине до 12 -13 лет, затем его переселяют в мужской дом и он становится наложником своего дяди по материнской линии; эти отношения продолжается около семи лет, до вступления юноши в брак. мальчик племени эторо должен иметь старшего сексуального партнера, чаще всего - это муж или жених его старшей сестры (считается желательным, чтобы брат и сестра получали одно и то же семя); эта связь продолжается до полного возмужания, после чего молодой мужчина сам становится сексуальным партнером допубертатного мальчика.
Эти обычаи и связанная с ними символика подробно описаны Гилбертом Хердтом (Herdt, 1981) у папуасского племени самбия (название условное, чтобы защитить племя от западных визитеров). Когда мальчикам этого маленького воинственного горного народа исполняется семь-восемь лет, их отбирают у матерей и помещают в замкнутый мужской мир. Самбия верят, что для того, чтобы созреть и вырасти, мальчик должен регулярно пить мужское семя, как младенец - материнское молоко, недаром обе жидкости - белые. Сосание члена для мальчика - то же, что сосание груди для младенца. До начала полового созревания мальчики "высасывают" старших подростков и юношей, а затем их самих обслуживают новички. Юноши и молодые мужчины некоторое время ведут бисексуальную жизнь, а после вступления в брак целиком переключаются на женщин. Взрослая гомосексуальность в племени неизвестна.
Символическая основа этой практики - стремление "возвысить" мужское начало, "очистив" мальчиков от женских элементов. Обряды, закрепляющие чувство мужской солидарности, хранятся в тайне от женщин и возводятся к мифическому прародителю племени Намбулью. Первоначальная сексуальная социализация принудительна, партнеры не выбирают друг друга, а назначаются старшими. В дальнейшем у них могут появиться индивидуальные предпочтения, но отношения и сексуальные роли остаются строго иерархическими: старший не может сосать младшего, а между близкими друзьями это вообще не принято.
Способы “осеменения” мальчиков у разных племен различны (Keesing, 1982. У самбия, эторо, баруйя, чечаи и куксов это оральный контакт, фелляция. У калули (восточный берег Новой Гвинеи) вместо орального осеменения практикуется анальное. Поскольку калули - традиционные враги эторо, оба племени с одинаковым отвращением рассказывают о соседских методах: вы только подумайте, какой противоестественной мерзостью занимаются эти люди! У кераки анальные сношения были общеприняты среди молодых холостяков и совершенно обязательны в процессе инициации. На вопрос этнографа, подвергались ли они сами такому обращению, мужчины-кераки отвечали: "Ну, конечно! Иначе как бы я мог вырасти?"
мужчины племени онабасулу мастурбируют, а затем размазывают собранное семя по телу инициируемого мальчика. Маринд-аним практикуют анальные контакты, но для ритуальных целей используют также семя, полученное в половом акте с женщиной. У племени кимам, новичков сначала коллективно анально "оплодотворяют" старшие подростки или молодые мужчины, под руководством старшего наставника. Затем семя заслуженных взрослых воинов, собранное при ритуализованном коллективном прерванном половом акте с женщинами, втирается в сделанные на коже новичка надрезы. После этой процедуры мальчика подбрасывают вверх. Если он, как кошка, приземляется на ноги - все в порядке, он достаточно силен. Если же он падает на колени или на спину, втирание повторяют. Кроме того мальчику дают семя с едой и питьем.
Хотя обряды разные, отношения старших и младших остаются асимметричными, а способы инсеминации строго фиксированы. В течение жизни каждый мужчина последовательно выполняет функции донора и реципиента, не утрачивая своей маскулинности. И делается это не ради удовольствия, а для продления жизни и выращивания полноценного потомства.
Интерпретация этих обрядов и обычаев вызывает споры. Одни ученые видят в них способ контроля за рождаемостью путем разрядки юношеской сексуальной энергии, пока мужчина социально не созрел для брака и продолжения рода (некоторые общества поощряют подростков, вместо того, чтобы “портить” девушек или соблазнять чужих жен, иметь сексуальные отношения с животными). Другие считают их средством поддержания мужской групповой солидарности (мужчины, которые спят друг с другом, не нуждаются в женщинах и имеют собственные таинства) и обеспечения социального контроля старших над младшими.. Третьи связывают их с необходимостью высвободить мальчиков из-под материнского влияния, под которым они находились в детстве: осеменение - не простой физический акт, а одухотворение, которое может осуществить только мужчина, это приобщает мальчика к мужскому сообществу.
Четвертые отмечают связь этих обычаев с символической культурой, космогоническими и религиозными представлениями (мифический родоначальник самбия Намбулью - двуполый андрогин). Иногда обмен семенем рассматривается как аналог дарения, где даритель всегда имеет более высокий статус; это также создает между разными поколениями мужчинам нерасторжимую родственную связь. Очень важно учитывать воинственность папуасских обществ, где социализация мальчиков целиком подчинена воинскому обучению. Жесткая половая сегрегация, взаимное недоверие и зависть (женщины завидуют мужской власти, а мужчины - женской магии и детородной силе) порождают потребность в самодостаточности, так что общая цель всех подобных ритуалов - маскулинизация мальчиков. Если на Западе считается, что инсеминация феминизирует реципиента, то в Меланезии, она, наоборот, помогает мальчику мужать и взрослеть.
Однако все эти ритуалы и обычаи не создают какой-то особой “гомосексуальной идентичности” и самосознания. Если у кого-то и возникают специфические эротические предпочтения, которые мы назвали бы гомосексуальными, общество не обращает на них никакого внимания, а индивид послушно и последовательно выполняет все свои "нормальные" обязанности: сначала отсасывает дядю или старшего мальчика или подставляет для осеменения собственный зад, потом женится, зачинает детей и осеменяет следующих мальчиков или жертвует для этого свою сперму. Что из этого ему больше нравится - никого не волнует. Он такой же мужчина, как все остальные.
Люди третьего пола
Принципиально иначе обстоит дело там, где сексуальные отношения с лицами собственного пола выступают как аспект тотальной символической гендерной инверсии, когда мужчина феминизируется, а женщина маскулинизируется. Путешественники и этнографы часто сталкивались с этим непонятным явлением.
В своем "Описании земли Камчатки" (1755) Степан Крашенинников отмечал наличие среди камчадалов особой категории мужчин-коекчучей, "которые в женском платье ходят, всю женскую работу отправляют, и с мужчинами не имеют никакого обхождения, бутто бы гнушались делами их, или зазирались вступать не в свое дело" (Цит. по Максимов, 1910). Коекчучи находятся в чести, а некоторых из них "держат вместо наложниц". Другой путешественник по Камчатке Георг Штеллер (1774) также видел "этих бесстыдных и противоестественных лиц". Отвечая на вопросы Сената о положении чукчей и каряков, иркутский губернатор Бриль в 1770 г. писал: "а прочие мужеска пола чрез волшебство обращаются в образ женский, и меж собой мужеложствуют и выходят друг за друга замуж". О широком распространении "педерастии" у чукчей, которой они нисколько не стесняются, писали и другие русские географы XVIII - начала XIX в.
Впервые столкнувшись с этим явлением после завоевания Америки, европейцы восприняли его как содомию и ссылались как на довод в оправдание колонизации и физического истребления индейцев (Williams, 1992). После того, как один испанский епископ написал в 1525 г., что карибские индейцы - "большие содомиты, чем любая другая раса", король со спокойной совестью обратил упомянутое племя в рабство. С легкой руки конквистадоров, таких людей стали называть бердашами или бердачами (слово это предположительно происходит от испанского bardajo или bardoja, обозначающего мальчика на содержании, проститутку мужского пола; отсюда же и русское - "бардак").
Испанские и португальские колонизаторы беспощадно расправлялись с ними. В 1513 г. Франсиско Бальбоа бросил сорок бердашей на растерзание собакам, - "прекрасный поступок благородного католика-испанца", по оценке тогдашнего историка. В Перу их массами сжигали, заставив уйти в глубокое подполье. Даже столетия спустя, живя рядом с индейцами, католические миссионеры совершенно не понимали их культуры. Францисканские монахи думали, что бердаши переодевались в женскую одежду, чтобы тайно проникнуть в общество женщин и "грешить" с ними. А некоторые, наоборот, считали переодевание формой наказания уличенных содомитов.
Институт бердашей широко распространен среди американских индейцев (в Северной Америке он зафиксирован у 113 племен (Callender and Kochems, 1983), народов русского Севера, Сибири и Дальнего Востока (чукчи, алеуты и др.), Индонезии (Williams, 1991) и Африки.
Ранние антропологи и психоаналитики считали бердашизм формой институционализированной гомосексуальности (Devereux, 1937). Но хотя сексуальными партнерами бердашей обычно бывают люди их собственного пола, это правило не является всеобщим, а в описаниях их ролей и функций подчеркиваются не сексуальные, а гендерные характеристики - род занятий, одежда, специфические ритуальные функции. Другие ученые думают, что бердаши - интер= или транссексуалы, которым культура просто дает соответствующую нишу. Например, индейцы Доминиканской республики выделяют особую категорию людей третьего, смешанного пола, у которых вторичные половые признаки появляются с большим опозданием (эндокринологи обнаружили у них редкую форму псевдогермафродитизма) и поведение которых не является ни типично мужским, ни типично женским. Не заставляя таких людей обязательно делать трудный для них выбор, местная культура позволяет им менять не только одежду, вид деятельности, имена и украшения, но и пол своих сексуальных партнеров. Папуасы-самбия не причисляют детей, родившихся с анатомически неопределенными половыми органами, ни к мужчинам, ни к женщинам. Одних воспитывают как мальчиков, других - как девочек, а третьи не проходят ни мужских, ни женских инициаций. Хотя самбия считают это состояние грустной ошибкой природы, они принимают его как факт и отводят таким людям соответствующую экологическую нишу. Аналогичные явления известны на Таити, в Индонезии и в некоторых других местах (Herdt, 1994). Однако не у всех бердашей есть телесные признаки гермафродитизма.
Третьи считают бердашизм формой социального убежища, своего рода экологической нишей для мальчиков, которые по тем или иным причинам чувствуют себя неспособными выполнять трудные и соревновательные мужские роли и поэтому причисляют себя к женскому полу. Но бывают и бердашки-женщины. (Whitehead, 1981). Кроме того, бердаши считаются не неполноценными, а двуполыми или представителями третьего, смешанного пола, их так и называют: "муже-женщина", "полумужчина – полуженщина” или “два духа”. В своем обществе они занимают такое же особое, автономное место, как мужчины и женщины. Нередко им приписывают особую магическую силу, благодаря которой они часто (но не обязательно) бывают шаманами и поддерживают сексуальную связь с богами. Двуполыми были и многие языческие божества.
Пяти-шестилетний мальчик зуньи, обнаруживший склонность к домашней работе и общению с женщинами, понятия не имеет об абстрактных нормах гендерного поведения, он просто проявляет свои естественные склонности. Однако его семья и община обращают на это внимание, и когда в 10-12 лет этот мальчик выбирает себе одежду, он уже осознает символическое значение этого акта. Детские интересы и наличие формализованных гендерных ролей для бердашей одинаково важны. Если бы не его природные склонности, зуньи не признали бы ребенка “двух-духовным”, но если бы ему не позволили развивать эти свойства под прикрытием официально санкционированной социальной роли, они, вероятно, остались бы незамеченными или проявились в искаженных формах (в “цивилизованном” обществе сверстники травили бы такого мальчика, а родители таскали его по психиатрам) (Roscoe,1991).
Эта система социализации, как и самый институт бердашей, не создана сознательно и встречается главным образом в тех обществах, где противоположность мужских и женских ролей выражена менее резко и в религиозных верованиях которых представлено андрогинное начало как воплощение изначальной целостности и духовной силы человека (Munroe, Whiting and Hally, 1969).
В современном обществе рост терпимости к вариациям сексуального поведения также тесно связан с ослаблением гендерной поляризации и пониманием того, что различия между мужчинами и женщинами зависят не только от пола и допускают множество индивидуальных вариаций, не являющихся ни социально опасными, ни патологическими.
До сих пор я говорил об институционализированных, социально-оформленных отношениях. Равноправные и добровольные гомосексуальные отношения, основанные на личной склонности, чаще всего наблюдаются среди детей и подростков. Многие культуры вообще не придают значения детским сексуальным играм, включающим имитацию полового акта, взаимную мастурбацию т.п. Гендерная сегрегация детей и подростков мотивируется не столько желанием избежать сексуальных контактов между ними, сколько принципиально разными задачами воспитания мальчиков и девочек. Однако жесткая гендерная сегрегация неизбежно влечет за собой однополые сексуальные контакты, с которыми мудрая народная культура не считает нужным бороться.
Большинство мальчиков - подростков индейцев яноамо (Бразилия) и араукана (Чили и Аргентина) имеют гомосексуальные связи со сверстниками, обычно прекращающиеся после женитьбы. Юноши бороро (Центральная Бразилия), прошедшие инициацию и живущие отдельно от женщин в мужских домах, часто развлекаются друг с другом, взрослые не видят в этом ничего страшного. Так же обстоит дело у островитян Торресова пролива. В ряде районов Амазонии взаимная мастурбация и генитальные ласки - нормальные элементы дружеского общения молодых холостяков и женатых мужчин. Явный гомоэротический оттенок имеет тесная дружба молодых мужчин майя и индейцев южной Мексики и Гватемалы. В числе семи главных функций (обязанностей) "нерасторжимой дружбы", существующей у некоторых народов ( банту кавирондо, малекула, дагомейцы, мануа и нама), фигурируют и сексуальные контакты между друзьями (Cohen, 1961, p.373) Кое-где такие отношения допускаются и среди молодых незамужних женщин; у нанди (Кения) и акан (Гана) они иногда продолжаются даже после замужества.
По мере усложнения социальной структуры общества, с возникновением классов и государства, социальная регуляция сексуального поведения усложняется. Поскольку общество заинтересовано в продолжении рода и поддержании института брака, наибольшее внимание и покровительство везде и всюду оказывается репродуктивному сексу, однополые привязанности считаются маргинальными или подрывными. Большинство мировых религий обосновывают это тем, что однополые связи бесплодны и не способствуют продолжению рода. Чтобы гомосексуальные отношения не вступали в конфликт с репродуктивными задачами и не подрывали институт брака, общество пытается локализовать, ограничить их распространение строго определенными ролями, местами и ситуациями: здесь можно, а в другом месте - ни-ни. Эти роли и ситуации достаточно многообразны и разные культуры регулируют их по-разному. Поэтому их лучше рассматривать по странам.
@темы: я это просто изучаю, Костины записки, психология, Кон